Не судьба - Кирилл Николаевич Берендеев

Восьмидесятые давно исчезли за поворотом истории. Отшумели девяностые, пронеслись нулевые, отцвели десятые. Все меняется, и мы меняемся вслед за истекающим, год за годом, временем. Неумолимо мчится оно, только счетчик десятилетий, перепрыгивая через ноль, меняет и нас, и сюжет, разворачивающийся перед нашими глазами. Казалось, двадцатый век еще продлится, пробудет, ан нет, двадцать первый не просто наступил, он давно с нами, а все прошедшее, оставшееся в веке прошлом, это не просто история, почти легенда.

Иногда хочется к ней вернуться, вспомнить, что было, отделить ложь и иллюзии от сермяжной правды. А ведь сколько всего вспоминается, как приходит это слово из детства — «восьмидесятые». Как много сумело в себя вместить оно и как ненадолго задержалось. И что удивительно, по прошествии десятилетий, помнится оно или через розовые очки, или через черные. Но в любом случае как нечто, давно прошедшее, овеянное легендами, покрытое мифами и сказаниями столь удивительными, что даже тем, кто жил в то время, становится не по себе от столь кардинальной смены эпох. Путешествие по реке истории от одного государства, лидера «второго мира», казавшегося всем живущим тогда твердыней на века, до другого, примеряющего на себя ныне камзол преемника. Новое поколение выросло при новой стране, уже не представляя себе, каким была изначальная держава, какого жилось в те времена, путая основополагающие понятия тогдашней жизни и удивленно, не веря рассказам, поражавшееся, как можно было тогда прожить — вот так, без всего того, что оно сейчас имеет. Без сотовых, интернета, камер слежения, поездок в страны капитализма, вроде членов блока НАТО Турцию или Грецию, без ГМО, без интеллектуальной техники и электроники, без кредиток и кредитов, без… да почти без всего. Как в античности.

И тем не менее, люди жили. Больше того, их жизнь, оказывается, была насыщенной, интересной, непростой и — удивительно похожей на нынешнюю. Тоже любили и встречались, тоже уезжали на шашлыки, держали экзамены, покоряли Москву, мечтали, спорили и делились сокровенным. Только еще вступали в партию или комсомол, стояли в очередях, кто на холодильник, кто на квартиру, получали талоны и заказы, жаловались в обком на соседей, получали грамоты за общественный труд или выносили с предприятия, что плохо лежало домой, чтоб лежало хорошо. Верили в светлое будущее, которое, как казалось, вот-вот наступит, к двухтысячному уж точно. Раз не удалось построить коммунизм к восьмидесятому как обещали в пятидесятых, так уж светлое будущее обязательно появится при смене веков. А какие легенды придумывали про наше время, — и сказать удивительно. Удивительные, светлые, наивные фантастические романы писали. Наверное, если представить встречу молодежи восьмидесятых и нынешних, начала двадцатых — случилось бы нечто, культурный шок с обеих сторон. И вроде на одном языке говорят, вроде похожи, вроде об одном думают, но насколько же инаково мыслят, как по-разному воспринимают бытие, да и само бытие насколько различно. Два мира, два строя, два уклада жизни. Как могло получиться, что за тридцать лет все настолько сильно переменилось, что мы даже себя в том прошлом, на выцветших черно-белых фотографиях, на слайдах, не можем узнать?

Я и сам ищу ответа на этот вопрос. Долго, уже не первый год, наверное, не первое и десятилетие. Но только сейчас могу подвести небольшой итог своим поискам, представить на суд читателя историю из того времени. Не то, чтоб она была очень характерна для восьмидесятых, но лицом к лицу лица не увидать, а потому я постарался перенести героев немного в сторону от основной жизни их города и мира, с тем, чтоб рассмотреть в деталях события, случившиеся в промежутке с 87 по 91 годы. И сделал это самым доступным и простым способом — в виде детектива. Ведь, что может быть увлекательнее, чем разгадывание тайн, а тайн прошлого и подавно. А потому мое своеобразное расследование одновременно и жизни того времени и трагического происшествия того времени и займет основное время и место романа «Не судьба». Герои постараются предстать, как есть — как и все те, кто будет проходить мимо них чередой характеров, лиц и поступков.

Надеюсь, у меня получилось и исследование той жизни, попытка ее обрести в настоящей или хотя бы показать, какой она была, не то, чтоб в действительности, это ведь художественное произведение, но как оно видится мне, жителю страны СССР, как помнится, как воспроизводится ныне. Особенно в сравнении с документами той эпохи, публикуемыми в печати тогда и открытыми для публики после развала страны. Совмещая их, я и пытался добиться определенной, насколько это возможно, достоверности в событиях, происходящих в то время, и чтоб не забыться самому в сладких или горьких грезах, и чтоб не запутать героев, пытающихся вести свое трудное расследование. Надеюсь, и с ним мне удалось не напортачить, заинтересовать читателя и теми событиями, написанными по мотивам реальных криминальных историй, имевших место не только в выдуманном мной городе, но и, если брать шире, то во многих местах Советского союза. Показать систему, показать людей. Постараться охватить все, что мог одним невеликим романом, одним расследованием, одной судьбой.

Очень хочется надеяться, что я не ошибся.

Приятного вам прочтения.

С уважением Кирилл Берендеев

Михалыч вернулся из исполкома и с порога, не теряя времени даром, огорчил новостью. Переселять нас будут только в двухтысячном — то есть, как и всех остальных очередников. Пришел, и будто плюнул сообщением, зло матюгнувшись при этом. Тут же посмотрел на нас, вышедших в коридор.

— Женились бы вы, что ли. Хоть так место освободите.

Мы с Ольгой невольно переглянулись, улыбнулись. Хотя дворник как раз шутить и не собирался. Он продолжал недобро смотреть на нас, потом кашлянул, дернул головой и отправился в свою комнату.

— Никакого терпежа не напасешься, — прибавил Михалыч перед тем, как хлопнуть дверью. Затем еще о чем-то пробормотал, я это явственно слышал, плюхнувшись на кровать, аж пружины затрещали.

— Хоть бы сапоги снял, — произнесла, чуть повысив голос, Ольга. — Мне ж квартиру убирать на этой неделе.

— С ним всегда так, — поддакнул я и прибавил: — А идейку он неплохую предложил.

— И ты туда же.

— Распишемся, получим квартиру, потом разбежимся.

— По коммуналкам. Мы ж не в Москве живем, у нас такая Тмутаракань, прости господи, что…. Да удружили нас слуги народа, — она махнула рукой, возвращаясь